Нормальные герои всегда идут в расход – именно эту фразу следовало бы вывести золотыми вензелями над жемчужными вратами, а не тот многослойный пирог из скрытых смыслов, которыми успел обожраться всякий, кому дарованная безбедная вечность наскучила настолько, что не оставила иных развлечений, кроме как отчаянно наяривать исключительную правильность именно своей версии бредовой интерпретации замысла Создателя. Ох, как богохульно… у несметного количества мыслителей всех сортов и мастей в ответ на такое заявление точно привстал бы вялый книжный червь, ха! Но именно поэтому они все поголовно в аду, а он – нет, чем тебе не философская дилемма для любого толкователя? Рай полон противоречий ни в чуть не меньшей степени, чем так старательно опекаемый подручными Михаила нижний мир, однако лишь у единиц достаточно иммунитета от божественного вмешательства за непристойные вопросы – приятно быть одним из числа тех, кому всадили в жопец вакцину сразу по прибытию в гости, когда ворота еще никем не охранялись, а Петр оставался только мелкой припиской со знаком вопроса в грядущем плане построения просветленного креационизма.
Но счастье никогда не бывает долгим, особенно, если не подливать в топку чего-нибудь градусом повыше, не забывая, разумеется, закусывать. Жесточайшее похмелье пару раз сыграло с ним слишком злую шутку, а в последний раз – особенно, ведь кто бы мог подумать, будто нажираться накануне переговоров с этим любителем резиновых уточек и его длинноногой жирафоподобной шалашовки… не самая хорошая идея, стоившая в итоге места в делегации. И теперь вся эта блядская семейка преспокойно наслаждается жизнью, светясь дебильными улыбками настолько лучезарно, что вообще непонятно, с какого хрена у них нет нимбов над головами? Жалкие, самодовольные, наглые и по уши влюбленные куски жидкого…
Кафедра отчаянно хрустнула под сжавшимися пальцами, покрывшись сеточкой трещин: сколько-то там тысячелетний дуб ломался, словно высохшая веточка, сорванная с дерева угрюмым осенним ветром – настолько же мрачным и холодным, каким оставалось выражение лица самого Адама, только благодаря этому самому треску успевшему очнуться от набирающего обороты хода собственных мыслей. Благо, пауза длилась совсем недолго, а замершие в послушном молчаливом трепете рекруты, видимо, решили, будто начальство переполняет злоба на грешников или еще какая-нибудь праведная хрень.
Он обводит тяжелым взглядом все эти сытые, довольные и опрятные лица. В глазах каждого из них отражаются небритые щеки, нездоровая бледность, темные круги и пусть даже совсем пока небольшая, но вполне отчетливая складочка между нахмуренных бровей – морщины тут в целом большая редкость, но попробуй за столько лет не обзавестись парочкой, та еще задачка. Наверняка, многие из этих кретинов что-то такое и держат в голове: для них Адам – настоящий реликт, старше него тут только немногие из Серафимов и выше, а этих ребят простые счастливчики, пропущенные Петром через ворота, видят, наверное, также часто, как в Аду встречается девственность хотя бы в одной из встречных дырок.
Их внимание покрыто тонким слоем еще одной дурно пахнущей приправы – жалостью. Практически каждый из откликнувшихся на призыв сделал это скорее из скуки, чем в самом деле пылал праведной яростью. Многие имели ввиду, что у Адама с Люцифером и его детищем личные счеты – и были бы правы – а это, по их мнению, накладывало сомнительный отпечаток на весь замысел в принципе. Чистки задумывались как необходимое меньшее зло, однако при всей заинтересованности проголосовавших ни один из них не проявил энтузиазма, чтобы возглавить реализацию замысла, значит…
- …значит, вам, утыркам, придется терпеть меня, пока стоят Жемчужные Врата, - хрипло прокаркала фигура в белоснежной мантии. – Поэтому советую хорошенько подумать и съебаться в ужасе сейчас, а не когда отправимся в пекло.
Разумеется, никто не даст им сдохнуть. Но главным условием Адама, согласившемуся на эту затею, было абсолютное отсутствие каких бы то ни было покушений на его авторитет, пока ведется зачистка. Этичность умерла в тот момент, когда совет единогласно поднял волосатые клешни и сформировал корпус, во главе которого поставили самого неудобного, зная, что он затрахает не только подчиненных, но весь чертов Ад. Лицемерие тут всегда было в особой чести, но даже эти святоши знали рамки, чем грех было не воспользоваться.
Никто не ушел. Конечно, кому охота прослыть слабаком? Они отправятся вместе с ним как миленькие, никуда не денутся, а уже затем… он на месте измажет их с ног до головы копотью кровавой круговой поруки, раз и навсегда лишая возможности открывать рот в ответ на любое его решение: придурки из совета едва ли до конца понимали, какой карт-бланш отдают в руки Адаму, ведь буквально на каждого из своих подчиненных у него на руках окажется столько дерьма, что никому и в голову не придет раскрыть свою хлеборезку, если просочится информация о реальном положении дел. До чего же приятно осознавать, что можешь делать буквально…
Нет, следующим требованием к Сере будет заказ на партию закрытых шлемов со сплошными масками или еще какой-нибудь устрашающей ерундой. Все равно каждый из этих унылых ебальников он не запомнит, даже будь у него подобное идиотское желание. Да и самому можно что-нибудь похожее нацепить – зловеще, таинственно и угрожающе, девочки такое любят.
- …кто сдохнет – лично воскрешу и сам ебну, можете не сомневаться, - на буквально паре-тройке лиц появилось нечто очень отдаленно напоминающее усмешку. Уже хлеб, иначе пришлось бы взять дело полностью в свои руки. Пожалуй, эта стайка мамкиных праведников не так уж безнадежна, раз в нее затесалась подобная публика: и хотя обыкновенно Адам следовал древнему, как он сам, постулату «проебись сам и не мешай другим», в этот раз в глубине янтарных хрусталиков плясали огоньки пламени куда как более яркого, жестокого и опасного, чем пламя на самых нижних уровнях Ада.
- Все, рассосались. Увидимся в воскресенье.
Он заметил лишь один раз, но этого было более чем достаточно. Один любитель резиновых уточек во времена далекой юности самого мира как-то скорбным тоном обмолвился, что энергия Адама, стоило бы направить ее в мирное созидательное русло, могла бы на корню изменить даже ход Божественного Замысла, но… все знают, чем в итоге это закончилось, когда он в последний раз брался за дело с энтузиазмом. Блядское ребро до сих пор болело по ночам, а от яблок блевать тянуло. Но сейчас… во-первых, что они с ним сделают? Уволят? Во-вторых, кого вообще ебет, кто там получит психологическую травму или демонических пиздюлей, если что-нибудь пойдет не так? В-третьих, насчет ебет…
- Эй, сисястенькая, - лениво поманил он пальцем одну из стоявших в первой шеренге и не успевшую развернуться девицу. – На пару слов.
Шутка, конечно. Ему нужен подходящий проводник, рупор, что или кто угодно, дабы донести приказы в массы – ленивые, вялые и пока что напрочь лишенные мотивации аморфные куски праведности и прочей нравственной шелухи. А что касается девчонки… ну, с кем не бывает? Не повезло.
Ведь именно в ее глазах ярче всего отразилось пламя его собственных.

Будь он хотя бы на пару тысяч лет помоложе, бедняжка определенно получила бы прямо в недовольную рожицу подробный и пространный отчет о том, где Адам видел конкретно ее личные амбиции и ожидания по поводу происходящего, а также мнение всех до единого просиживателей задниц за эфирными кафедрами в Совете, единогласных только в нежелании брать на себя хотя бы минимальную ответственность за будущее. Не забыл бы и щедрой дланью осыпать сомнительными комплиментами всю собравшуюся недавно публику, имеющую представление о том, чем придется заниматься, сообразное с тем, какое находится в голове у юной монашки, впервые увидевшей анальные бусы - выглядит и звучит прикольно, как будто бы почти богоугодненько, но вот что касается затолкать и вытащить...
Но он слишком заебался для того, чтобы доказывать праведной малолетке, почему та не права в каждом из пунктов своих претензий. Во-первых, много чести для случайно выбранной из толпы девчули, во-вторых, кто вообще сказал, будто это суровое и хмурое выражение на деловито нахмуренном личике не смоет волной паники пополам с блевотиной, когда бравая команда окажется внизу? В-третьих же... мало кто на этом уровне не знал оптимальной стратегии сохранения душевного спокойствия: не выебывайся на Адама и не выебан будешь - так будет куда как целее ментальное и физическое здоровье, учитывая, что специальную дисциплину, почему-то не включенную в Олимпийские игры, а именно "трахнуть мозг", он успешно практиковал еще на самой Лилит, причем весьма успешно. Настолько, что некоторые злые языки тайком шептались, будто бы именно из-за этого та в итоге и предпочла свинтить под земную твердь на пару с любителем резиновых уточек.
Ах, вот оно что...
Стоит огромных усилий не сменить выражение на лице. Маска буквально трещит по швам изнутри, чудом не теряя целостность под градом непрерывных ударов один другого сильнее и подлее, зато многое становится вполне объяснимым. К примеру, почему из всей толпы именно на нее пал его взгляд - ее собственный.
Да, такое трудно с чем-то еще спутать.
Требовательно-упрямый, выжидающий и строгий. И где-то на самой периферии разочарованный заблаговременно - с размеренным шумом разбивающихся о скалы волн рассыпаются вдребезги и какие-то далекие, непонятные и едва ли оправданные надежды. В данном случае, наверняка, на то, что в праведный бой против еретиков и содомитов их поведет не благообразный и праведный душнила, а небритый усталый хер с явно намечающимся животиком и полным отсутствием каких бы то ни было моральных границ. Бедолага. Это она еще не знает, насколько сильнее он любит светлое нефильтрованное в противовес амброзии, и не слышала его последний хит "Ебитесь как хотите" под звучание новенькой электро-гитары.
- Добро пожаловать в стройные ряды экзекуторов, дочь моя, - надвигаясь на нее с приторной улыбкой на половину лица, окруженный плотным облаком мягкого эфирного света, выгодно подчеркивающего изящный нимб над мытой на прошлой неделе волосней, Адам со скоростью и цепкостью заправского лучшего попрошайки на паперти цепляет обеими ладонями чужое запястье, принимаясь увлеченно трясти девичью руку в приветственном энтузиазме. -
Нам столько всего предстоит сделать! Но сначала вознесем наши искренние молитвы во имя успеха грядущего очищения!..
За клоунской маской только глаза продолжают пристально следить за тем, какая и как именно дрогнет даже мельчайшая черточка на чужом лице. Он был практически уверен, но именно это сочетание слов однажды стоило ему вечного унижения, после которого все пошло настолько наперекосяк, что род людской до сих пор не мог не нарадоваться. Разумеется, масштабы тут были совсем не те (и речь вовсе не о двух очаровательных холмиках, что не так давно привлекли внимание Адама на мгновение раньше, чем пресловутый взгляд), однако наступать голой ступней что на грабли, хоть даже на десертную вилку - предприятие отнюдь не увлекательное. Куда важнее прощупать, из какого теста сделана девчонка - отзовется ли на патетический бред с энтузиазмом узколобой идиотки, которой для ее же блага придется пожертвовать в ближайшее время, или... с не возможно будет работать.
Театральная пауза, достаточная, чтобы она подхватила праведный бред, будь у нее такое желание, неумолимо заканчивалась. Неплохо.
- Ага, хер там, - выпустив ее запястье, Адам показательно вытер ладони о собственные рукава. - Давай сразу кое-что проясним, сисястенькая. Ни ты, ни эти губошлепы нихрена не избранные. Но Сера выест мне мозг чайной ложкой, если с вами, долбоклюями, что-то случится на первом же рандеву в жопу старины Люци. Но в Аду я не смогу быть везде и сразу, поэтому мне нужны еще одни глаза, уши и рот, чтобы все вернулись обратно на своих двоих. Справишься - получишь печеньку, проебешься - останешься внизу до следующей вылазки. Если не сдохнешь раньше, конечно.
Пожав плечами, он разворачивается, поманив девчонку пальцем вслед за собой. О, она пойдет, в этом не было никаких сомнений. Даже не из расчета на то, что она явно дохуя правильная, настолько, что у него заранее зубы сводит, стоит только представить, что его ждет, если та заматереет, отрастит клычки и начнет робкие попытки подавать голос без приказа. Нет, вовсе не поэтому. Все то же чутье со все меньшей долей "почти" шепчет ему, как именно лучше всего будет ее смотивировать и получить то, что надо.
Она считает себя героем. Может и не признается в этом даже мысленно, считая это чем-то кощунственным, а мало кто из нынешней молодежи не знает, что именно гордыня свела Люцифера в его бессрочный отпуск в подземной сауне. Бедняжка. Неважно, считаешь ли ты себя избранницей судьбы или нет, герой - это в первую очередь образ мышления. А ничто так не мотивирует героя, когда ему тычут под нос сомнениями в его пригодности или обещают невыполнимой сложности задачу. Лучше если вообще все вместе, а уж с этим проблем точно не будет.
- Шевели булками, у нас еще много дел, - он не оборачивается до последнего, усыпляя ее бдительность до предельно возможных значений. - Видишь ли, я бы очень не хотел, чтобы ты согласилась, но в итоге обосралась, когда дойдет до дела. Снабжение, построения, планы - это все, конечно, заебись, но шликать на своих коллег в полной сбруе будешь в другой раз.
Адам разворачивается к ней спиной, широко разводя руки в стороны и улыбаясь со всей возможной паскудностью.
- Я хочу, чтобы ты четко знала, что тебя ждет. Поэтому...
Натужный рев разрываемого пространства прерывает его разглагольствования, в то время как языки пламени вздымаются волнами, опаляя шарахнувшиеся в стороны нежные райские облака, не привыкшие к такому бешеному жару.
- ...как насчет небольшой экскурсии в Ад?